Страсти вокруг амбициозного проекта «Газпром-сити» в самом разгаре. Напомним, компания «Газпром» задумала построить свой офис – «скромный» трехсотметровый небоскреб футуристического вида — в самом сердце Санкт-Петербурга, напротив Смольного монастыря и Александро-Невской лавры. На защиту исторического центра Северной столицы встала добрая половина петербуржцев. Жители города принялись устраивать митинги протеста, специалисты – критиковать проект в правительстве. А Александр Марголис, член Совета по защите культурного наследия Петербурга и глава Международного фонда спасения Петербурга, поделился своими соображениями по поводу «Газпром-сити» с журналистами:

— Проблем очень много. Главная — высотный регламент. В 2004 году был принят высотный регламент, который запретил строить на берегу Невы здания выше 48 метров.

Помимо этого, конечно, ситуация в историческом центре города, где, как вы знаете, в этом году интенсифицировался снос старой застройки. Причем сносится то, что еще пару лет назад получило чуть ли не статус памятников архитектуры, охраняемых государством.

— Видите ли, это вопрос специальный. Комитет по государственной охране памятников издал список объектов культурного наследия, которые находятся под охраной. В нем более семи тысяч объектов. А вслед за этим опубликовал том немного потоньше под названием «Вновь выявленные объекты культурного наследия» — так называемый учетный список. Что это значит? Это значит, что после надлежащей экспертизы, процедуры, законом предусмотренной, ряду объектов должен быть присвоен статус памятников.

Так вот, в последние годы КГИОП издает один приказ за другим, которые вычеркивают из учетного списка все новые и новые объекты. Наметилась очень мрачная закономерность: практически все попавшие в эти приказы здания через некоторое время сносят. Такие «расстрельные» получаются списки. И вот что меня беспокоит: еще вчера эксперты КГИОП, проделав большую работу, между прочим, на деньги наши с вами, налогоплательщиков то есть, пришли к выводу, что вот эти учетные здания представляют ценность. Спустя два-три года, совсем ничтожный срок, КГИОП приходит к выводу, что они попали туда недостойно, их можно вообще уничтожить. Естественно, я задаюсь вопросом (и не только я): как одно и то же ведомство вчера определило, что эти здания являются ценностью, достойной даже государственной охраны, а сегодня приходит вдруг к выводу, что никакой ценности-то и нет и можно вообще от них избавиться?

Создается впечатление, что у нас произошел государственный переворот, власть уже другая, а значит, сформировались другие ценностные ориентации, и комитет по охране памятников состоит из совершенно других людей. Вот они и пересмотрели решения своих предшественников, которых победили во время вооруженного восстания. Но ведь ничего подобного не было. Те же самые люди вчера считали, что это ценность, а сегодня этой ценности не находят. И так по всему историческому центру, десятки объектов. Если мы всмотримся в это сколько-нибудь внимательно, то объяснение найдем за границами закона. А именно: появились некие интересанты, которым очень хочется именно в этих местах исторического центра получить участки земли под застройку. И они добиваются своего. Черное объявляется белым и наоборот.

— По-вашему, это связано с вторжением в Петербург крупных корпораций?

— Конечно связано. Речь идет о больших деньгах, ими оперируют только, как вы выразились, «крупные корпорации». Они действительно появились в нашем городе в последние годы, пришли в основном из Москвы, вместе с так называемыми «московскими деньгами». И если присмотреться, что эти деньги сделали в Белокаменной, можно просто прийти в ужас. Потому что от старой Москвы они не оставили ничего. Москва как исторический город прекратила свое существование на рубеже XX и XXI веков.

Разобравшись с первой столицей, эти люди, эти инвесторы пришли во вторую. У них те же самые представления о добре и зле, те же самые представления о прекрасном, те же самые манеры поведения

Возьмем пресловутый «Газпром». Инвесторы приходят и заказывают проект — башню высотой 300 метров! Им говорят: «Господа, да у нас регламент вообще-то, правила существуют…», а они говорят: «Они для вас существуют. Потому что вы такие мелкотравчатые. А мы такие большие, мы такие денежные, что все эти регламенты — забудьте».

Самое удивительное, что эти слова почти слово в слово повторяет губернатор Санкт-Петербурга госпожа Матвиенко. Практически во всех публичных выступлениях по поводу этой истории звучит это: «Господа, «Газпром»… это такой инвестор, такой налогоплательщик, при чем здесь регламент?» Короче, нас приучают к тому, что законы пишутся не для всех. А вот для особо крупных инвесторов законов не существует. Вот это опасность не только строительства, не только застройки и архитектуры в целом, а опасность для нашей цивилизации.

— То есть вы считаете, что наши чиновники зависят от корпораций и будут им всячески покровительствовать.

— Конечно, да. Конечно, зависят и откровенно им покровительствуют. Более того, они представляют собой единое целое. Из всего того, что мы с вами наблюдаем вокруг, это вытекает однозначно. Простите меня, совет директоров «Газпрома» возглавляет господин Медведев — первый вице-премьер российского правительства и кандидат в президенты, куда уж дальше.

— Давайте вернемся к высотному регламенту. 1 марта было заседание Совета по защите культурного наследия, и на этом заседании рассматривался проект нового высотного регламента. Насколько мне известно, этот проект не было утвержден, и Вера Дементьева, председатель КГИОП, сказала, что будет согласовывать проект с каждым из членов совета по отдельности. Скажите, пожалуйста, сделала ли она это и как в результате изменился проект?

— Поскольку я сам член совета при правительстве Петербурга и присутствовал на этом заседании, то могу точно вам рассказать, как обстоят дела. Действительно, проект высотного регламента, который был предложен нашему вниманию, совет отклонил, указав на то, что его нужно дорабатывать. Но, так как предложений было очень много, они все конкретные и существенные, была достигнута договоренность, что на основе стенограммы обсуждения соответствующие изменения, уточнения и дополнения будут превращены в документ. Каждый член совета будет иметь возможность отредактировать его.

К сожалению, эта работа до сих пор не доведена до конца. То, что нам разослали, вариант итогового решения, не учитывает всей совокупности критических замечаний, и мы будем добиваться, чтобы этот документ был расширен. Но главное, что там сказано о недопустимости столь радикальных исключений из регламента, которые его разработчики все-таки считают возможными. Разработчики регламента хотят такое положение: в отдельных случаях особо важные для судьбы города проекты могут выходить за рамки, но это станет возможным только после всенародного обсуждения.

Мы задали по этому поводу вполне конкретный вопрос: «А каков механизм всенародного обсуждения? Референдум или что-то еще?» Потому что продекларировать это всенародное обсуждение — еще не значит обеспечить его. Давайте вспомним, как выглядело всенародное обсуждение конкурса на проект «Газпром-Сити». Была устроена выставка, где было предложено проголосовать за один из шести проектов. Там даже не было возможности проголосовать против всех. Так вот, нам не ответили на вопрос, каков механизм. А стало быть, есть основания предполагать, что это в очередной раз будет некоей симуляцией учета общественного мнения.

— Александр Давидович, как эксперт поясните, пожалуйста, ситуацию с финансированием «Газпром-Сити».

— Понимаете, это один из самых важных и одновременно запутанных и замутненных вопросов. Дело в том, что здесь точка зрения нашего городского правительства на протяжении года менялась неоднократно, и лично я уже запутался.

Поначалу нам говорили, что «Газпром» перенес свою штаб-квартиру из Томска в Петербург. Новый налогоплательщик, который радикально улучшит финансовое состояние города. Превосходно. Кстати, я всячески приветствую усилия города по привлечению таких вот мощных налогоплательщиков — это один из способов развития Петербурга.

Дальше мы узнаем, что значительная часть отчислений «Газпрома» в городской бюджет пойдет на строительство офиса в виде, как еще чуть позже мы узнали, трехсотметрового небоскреба. Потом появились и конкретные цифры: строительство этого офиса оценивается приблизительно в 60 миллиардов рублей. И строительство это будет продолжаться в течение 12 лет. Таким образом, это и есть те самые налоги, которые «Газпром» должен отчислять в петербургскую казну.

И тут я задумался в первый раз: ведь нам доказывали, что мы расцветем тут пышно благодаря налоговым отчислениям «Газпрома», а оказывается, что эти деньги пойдут на то, чтобы они тут построили офис. Дальше я еще больше удивился, потому что по условиям, которые город принял, то, что они в конце концов построят на свои деньги, будет собственностью корпорации «Газпром». Вмешались депутаты, пошли запросы, и позиция правительства стала эволюционировать.

Сейчас она уже куда более сложная, чем первоначально. Теперь вроде бы ясно, что строится не только офис для «Газпрома», который станет его собственностью. Будет создаваться и некая инфраструктура на правобережье, там будет жилье и так далее, и так далее. И вот это вот уже будет принадлежать не «Газпрому», а городу. Что будет долевое финансирование, приблизительно в паритете, 51% на 49%. Скажу откровенно — я с какого-то момента перестал следить за эволюцией этого вопроса. Я дожидаюсь конкретных документов.

— Если бы это было полностью в вашей компетенции, стали бы вы строить «Газпром-Сити» в Петербурге?

— Хороший вопрос. Знаете, в «Литературке» была замечательная рубрика, она называлась «Если бы ты был директором». Так вот, если бы я принимал решение, что я по этому поводу думаю. Моя позиция состоит из четырех основных пунктов.

Пункт первый: я абсолютно убежден, что высотное строительство такого масштаба исключено в историческом центре и в непосредственной близости от исторического центра. Это позиция бескомпромиссная.

Пункт второй: я прекрасно понимаю, что желающие потратить деньги вот именно таким образом имеют право их потратить. Я трезвый человек, защищать вообще высотное строительство на территории Петербурга считаю бессмысленным и неуместным. Где? Вот каким образом стоит вопрос. Наши разногласия — по поводу места и только по поводу места.

Они хотят стоять напротив Смольного монастыря, возвышаться на другом берегу Невы. А мы предлагаем им присмотреться к парижскому опыту. Тридцать лет тому назад в Париже построили свой «Газпром-Сити» — башню Монпарнас. В центре Парижа, чуть левее Латинского квартала. Когда его наконец построили, то парижане ужаснулись. Более того, они уже сейчас собирают деньги на то, чтобы выкупить башню и разобрать. И что же они стали делать дальше? Они свой «Манхэттен», свой район небоскребов, вынесли за кольцевую магистраль. Это так называемый район Дефанс.

Я глубоко убежден, что мы не должны наступать на те же грабли, что и французы, а воспользоваться их опытом и не громоздить этот небоскреб в двух шагах от Смольного монастыря и Александро-Невской лавры. Какое место для Дефанса петербургского предлагаю я? С моей точки зрения, оно напрашивается само собой. Рядом с кольцевой, с вантовым мостом, в районе Обухово. Здесь транспортная развязка. И когда мы говорим: «Где центр, а где кольцевая?» — то надо на секундочку отдавать себе отчет в том, небоскреб — это не цирк шапито. Он должен стоять век. Надо посмотреть на перспективу. Город стремительно выезжает из центра.

Третий пункт (два главных уже прозвучали, остальные будут не столь фундаментальны). Я считаю, что офис корпорации «Газпром» ни при какой погоде не может стать символом Петербурга. Ни в Петербурге, ни в Ленинградской области, ни на всем Северо-Западе нет никакого газа и нет никакой нефти. И с какой стати эмблемой Петербурга должно стать газовое пламя? Ну с какого перепуга?! Вот кораблик на Адмиралтействе — тут все понятно: город-порт.

Но и это еще не все. Был такой замечательный период в истории нашей страны, когда цены на эту самую нефть и этот самый газ были высокие, это конец 70-х годов, эпоха застоя. И колбаса за два двадцать, и все в изобилии. И вдруг неожиданно цена на энергоносители упала. Это все обернулось для нас карточками, талонами и в конце концов крахом Советского Союза. И что же будет с этим небоскребом и со всеми этими отчислениями в наш бюджет, если вновь цены на энергоносители рухнут? А они не могут не рухнуть. В этом смысл и суть свободной экономики. Не хочется даже думать, как будут воспринимать в городе и в стране этот небоскреб, символизирующий рухнувшие цены на газ и нефть. Кроме того, уже все сосчитано. Через 50 лет нефть точно кончится, а через 60 за нефтью отправится и газ.

Пункт четвертый: я абсолютно убежден в том, что, несмотря на утроение нашего городского бюджета, затея с этим небоскребом — пир во время чумы.

— Я все-таки человек оптимистического склада, и надеюсь, что этот безумный проект никогда не будет реализован, потому что рано или поздно (хотелось бы пораньше) здравый смысл восторжествует, и стройку эту не начнут. У меня для такого прогноза есть еще вот какие основания: слишком много амбициозных проектов, которые не были приведены в соответствие со здравым смыслом, остановилось.