ИСТОРИЯ С «АСТОРИЕЙ», или «УРОКИ «АНГЛИТЕРА»

Трудно «неповоротливому» журналу, каждый номер которого находится в производстве не менее трех месяцев, угнаться за ежедневной массовой печатью, за вездесущим и мобильным телевидением. Да и нужно ли бежать за ними вдогонку! Будут ли в июле волновать читателей мартовские события на Исаакиевской площади! Ведь уже множество публикаций и выступлений выплеснулось на страницы газет, на телеэкраны. Отшумели острые словесные баталии. Не пора ли забыть о них!

Но уверены: тема не исчерпана. И не о прошлом речь — о будущих задачах. О них говорят и заметки, присылаемые в редакцию (часть из них мы публикуем). А за журналом, о котором, кстати, не раз вспоминали в дискуссиях, и собственный долг. Ведь он поведал читателям лишь о технико-экономических основах реконструкции, да и то в далеком 1979 году (№ 5). А кому же, как не иллюстрированному изданию, причастному к архитектурной жизни, достойно представить проект! Да и элементарная справедливость требует дать слово авторам.

Изложить позиции архитекторов редакция попросила руководителя мастерской N9 3 ЛенНИИпроекта А. И. Прибульского. Все, что он счел нужным сказать по этому поводу, мы публикуем. Как и весь изобразительный материал, который он смог предоставить до сдачи номера в набор. Остальное еще не готово. Вот так обстоит дело с «заблаговременным и полным» информированием читателей об архитектурных решениях.

________________________________________________________________________________________________

Ленинград — один из немногих городов мира, в котором наиболее полно сохранился исторически сложившийся центр, сформированный многими поколениями выдающихся русских зодчих. Его своеобразие и высокие архитектурно-художественные качества — это великое богатство нашей национальной культуры, требующее к себе особо бережного отношения.

Однако долгий срок службы старых зданий в нашем капризном климате, годы прошедших войн привели к тому, что значительная часть старого жилого фонда требует срочного ремонта и реконструкции. Это в полной мере относится и к «временному жилью».

Согласно решениям центральных органов и местных советских организаций в 1986 году были предопределены реконструкция и расширение гостиницы «Астория», находящейся в историческом ансамбле одной из красивейших городских площадей — у Исаакиевского собора. Причем в ее комплекс вошел и корпус Б — здание бывшей гостиницы «Англетер».

Гостиница «Астория» (корпус А) построена в 1911 — 1912 годах по проекту академика архитектуры, крупнейшего мастера петербургского модерна Федора Ивановича Лидваля. При ее возведении использовались передовые достижения строительного искусства того времени. Здесь применен железобетонный каркас на сплошной фундаментной плите также из железобетона, устроены системы приточно-вытяжной вентиляции, централизованного пылеудаления. Здание внесено в список памятников архитектуры и находится под охраной государства.

За время эксплуатации часть жилых помещений оказалась занятой административными и техническими службами, что уменьшило вместимость гостиницы. Номера, выходящие окнами во внутренний дворик, не обеспечивают должного комфорта, так как оборудованы только умывальниками. В ряде мест возникли позднейшие наслоения, которые исказили первоначальную планировочную структуру здания. Вышли из строя системы вентиляции, пожарной сигнализации, мусороудаления. Требует замены устаревшее технологическое оборудование предприятий питания, лифтовое хозяйство.

Все это привело к тому, что гостиница перестала соответствовать современным требованиям, предъявляемым к ней как к отелю высшего международного класса.

В 1975 году Ленинградскому объединению «"Интуриста» было передано здание бывшей гостиницы «Англетер» Что известно о его архитектурном прошлом? Установить дату начала застройки участка на углу нынешнего проспекта Майорова и улицы Гоголя не представлялось возможным, ибо архивные сведения об этом отсутствуют.

Известно лишь, что к 1845, году уже существовал трехэтажный корпус, обращенный к Исаакиевской площади. Впоследствии появился четвертый этаж. В 1886 и 1889 годах проводилась внутренняя реконструкция. Перестройки, продолжавшиеся вплоть до 1912 года, затронули как лицевые, так и дворовые корпуса. По архитектурной характеристике фасадов здание в основном сохранило свой облик. Как гостиница «Англетер» оно использовалось с начала XX века.

Однако планировочная структура здания, основанная на конструкциях 1840-х годов, не позволяла обеспечить здесь достаточный уровень комфорта в соответствии с современными требованиями. Подавляющая часть номеров была лишена санитарных узлов, более трети жилых помещений составляли комнаты на 8 — 12 человек. Неудобства создавало и отсутствие ресторана. К тому же в 1963 году к гостинице были присоединены флигели прилегающих домов, с трех сторон охватившие дом № 22 по улице Гоголя и связанные между собой сложной и неудобной системой коридоров и переходов.

В 1978 году ЛенНИИпроекту по заказу Ленинградского объединения строящихся объектов «Интуриста» была поручена разработка технико-экономических основ реконструкции гостиницы «Астория» — корпусов А и Б с присоединением к последнему жилого дома по улице Гоголя, 22. Работу, выполненную в мастерской № 3, рассмотрел Градостроительный совет и одобрил ее. В настоящее время, по заданию Госкоминтуриста СССР проектирование _ реконструкции продолжается. Основную трудность при создании крупного гостиничного комплекса в крайне ограниченном пространстве представляет необходимость бережного отношения к сложившемуся архитектурному ансамблю Исаакиевской площади.

В корпусе А (собственно «Астория») будут восстановлены вестибюль ресторана и вход в него со стороны улицы Герцена, верхний световой фонарь над главным залом, элементы убранства парадных помещений первого этажа, светильники в коридорах и холлах, лепные украшения.

Предусматривается воссоздать утраченные детали и на фасадах «Астории» — решетки, фонари входов в гостиницу и ресторан и прочее. Предстоит заменить стропильную систему и кровельное покрытие в точном соответствии с существующим габаритом крыши, отремонтировать пришедшие в негодность оконные переплеты.

Таким образом, внешний облик здания сохраняет привычные черты, его исторически и художественно ценным интерьерам возвращается первоначальный вид.

Сложнее оказалось дело с корпусом Б. В связи с угрожающим состоянием конструкций гостиница здесь (бывшая «Англетер») приказом Госкоминтуриста в 1985 году была закрыта и около двух лет не использовалась для проживания. Внимательное изучение архивных материалов и здания в натуре показало, что на существующей с 1840-х годов сетке стен невозможно создать планировочную структуру современного комфортабельного отеля. Для того, чтобы решить эту сложную задачу, необходимо было разобрать здание бывшего «Англетера» и дома № 22 по улице Герцена.

Проектное предложение предусматривает, по сути дела, возведение на этом участке новой гостиницы на 400 мест. При этом сохраняется прежняя отметка карниза, фасадам придается характер и масштабные членения в соответствии с архивными документами. Фасад дома по улице Герцена, 22, восстанавливается в виде, существовавшем до разборки. Художественное звучание воспроизводимых лицевых стен, как нам представляется, полностью подчиняется сложившемуся ансамблю.

При возведении корпуса Б и в отделке его интерьеров будут использованы детали, представляющие историческую и художественную ценность, отреставрированные старинные балконные решетки, парадные двери, воссозданные лепные украшения.

Вместимость всего комплекса увеличивается до 800 мест. Планировка и оборудование номеров, рассчитанных на одного-двух человек, обеспечат высокий уровень комфорта. На первом этаже разместятся вестибюль, группа приема, конференц-зал, ресторан, банкетные залы, помещения шведского стола, бары. В целом предприятия общественного питания смогут обслужить сразу 1200 посетителей. Цокольный этаж включит сауну с бассейном и залом тренажеров. Проектное предложение мастерской №5 ЛенНИИпроекта 7 апреля 1987 года было рассмотрено Министерством культуры РСФСР и признано единственно обоснованным с технико-экономической точки зрения и не противоречащим задачам охраны памятников в районе Исаакиевской площади. Поддержано решение о разборке прежних зданий корпуса Б и дома № 22 по улице Гоголя и воссоздании их лицевых фасадов на основе обмеров и архивных чертежей. В соответствии с этим и ведется разработка проектной документации, которая послужит основой для осуществления намеченных мероприятий.

Строительные работы, которые будет вести финская фирма, намечено начать в июне текущего года и завершить через 26 месяцев. В августе 1989 года — «Астория» — гостиничный комплекс высшего международного класса — должна принять первых посетителей.

Давно осела пыль от взрыва на Исаакиевской площади, затихают сдетонированные им волны общественного недоумения, на смену будоражащему словесному символу «Англетер-Есенин» приходят другие, более актуальные... Действительно, поводов для беспокойства вроде бы уже нет — известная гостиница хотя и снесена, но фасад ее будет восстановлен. Проблема, казалось бы, решена.

Однако за первой, внешней и шумной, волной беспокойства постепенно, но неуклонно накатывается вторая, глубинная волна сомнений. Правильно ли примирившее всех решение? Не противоречит ли оно более глубоким историко-культурным закономерностям развития нашего города? Сомнений много, общих и частных, но более всего беспокоят три из них. Сомнение первое. Разве нельзя было все-таки сохранить фасад гостиницы? Экспертиза говорит о потере кирпичом своей первоначальной прочности. Но этот факт имел бы решающее значение, если бы на лицевую стену по-прежнему опирались междуэтажные перекрытия. Однако новым проектом она освобождена от такой нагрузки, поэтому технически вполне достижимо было «подвесить» (или «прислонить») сохраненную стену (либо ее большой фрагмент) к поперечным опорным конструкциям. Мировой опыт знает такие примеры. Однако подобный вариант даже не прорабатывался — ведь на чистом месте строить легче.

Сомнение второе. Достоверен ли будет новый фасад? Известно, что здание гостиницы «Англетер» было сформировано типичным для рядового строительства путем постоянных трансформаций и потому к началу нашего века являло собой картину достаточно оживленную, чему способствовали разные размеры всех простенков, нюансы в группировке оконных проемов. Значит, если воссоздавать фасад «как при Есенине», то мы должны новым, единовременным строительством создать вид постепенности, сохранить в точности все неправильности фасада. Практически это достижимо (тем более, что в свое время была сделана точнейшая фотограмметрическая съемка фасада), но работа архитекторов и строителей при этом осложнится многократно.

Поэтому авторы пошли по более удобному пути и предложили к осуществлению фасад по случайно сохранившемуся в архиве неосуществленному проекту 1869 года, в котором все простенки равны, все приведены к «приличному» виду. Но при той бедности и невыразительности деталей, которая была присуща облику «Англетера», всякое «причесывание» пластики и ритмики неизбежно убивает единственное, что придавало зданию определенный архитектурный интерес, — непредсказуемость, живую пульсацию ритма. Поэтому предлагаемый к осуществлению фасад скучен и сух, да еще при всем этом никакого отношения к памяти Есенина не имеет. Новый фасад будет лишь приблизительно (высотой, габаритами, отдельными деталями) напоминать фасад начала XX века.

Сомнение третье. А нужно ли «восстанавливать»? Ведь подлинного здания уже нет, и на памятной доске, если она появится, мы все равно не сможем написать: «В этом доме…», но только «На этом месте стоял дом, в котором…» Поэтому в принципе новое здание может быть любым. Однако подсознательно хочется, конечно, чтобы оно хотя бы напоминало то, которое в последний раз видел поэт. Это желание вполне объяснимо. Но получается, что для увековечения места смерти Есенина мы соответствующим образом сформировали бы фасад большого нового здания. А ведь в Ленинграде немало других зданий, связанных с жизнью и творчеством поэта, причем зданий подлинных, а не замененных.

Так нужно ли сегодня осуществлять случайный и весьма посредственный проект фасада более чем столетней давности? Отрицательный ответ на этот вопрос предопределен не только высказанными сомнениями историко-культурного характера, но и соображениями сугубо архитектурными.

Петербургский центр славится ожерельем редкостных по красоте и законченности площадей. Все они застроены уникальными, архитектурно и пространственно соразмерными между собой произведениями известных зодчих. Согласованы высоты, оси, ритмические ряды, акцентные элементы. Вся предшествовавшая стихийная, случайная застройка вытеснена крупномасштабными градостроительными и архитектурными преобразованиями.

Этот процесс активно шел и на Исаакиевской площади. Последними на ней появились здания гостиницы «Астория» и германского посольства. На очереди был снос оставшегося островка старой рядовой застройки — гостиницы «Англетер». На нее был нацелен глухой брандмауэр (торец) «Астории». Ее автор, архитектор Ф. И. Лидваль, рассчитывал в будущем зеркально повторить осуществленный проект. Но этому помешала начавшаяся мировая война. Так и остались композиционно незавершенными и само здание «Астории» (оно выглядит как бы отсеченным с одного конца), и квартал в целом. Резали глаз большая разница высот обеих гостиниц, «торчащий» брандмауэр «Астории».

Таким образом, история предоставила нам уникальную возможность завершить ансамбль площади, продолжить прерванный процесс. Конечно, речь не о том, чтобы попытаться соорудить новую стилизацию «под классицизм» или «под модерн».

Нужно учитывать, что практически каждая площадь нашего центра создавалась разновременно и никакое здание не подстраивалось стилистически под существовавшие там ранее. Поэтому наша современность тоже имеет право заявить о себе новой архитектурой на Исаакиевской площади.

Нельзя упустить такой шанс. Еще не поздно. Ради такой задачи не грех и задержать строительство. Судьбу нового здания должно решить свободное творческое состязание зодчих при обязательном заинтересованном обсуждении проектов горожанами. Это будет не только школой и смотром профессионального мастерства ленинградских архитекторов, но и зримым свидетельством готовности практически преодолеть некогда укоренившиеся привычки к поспешным и поверхностным решениям в деле сохранения и создания культурных ценностей. Это ведь оттуда, из глубины наших семидесятых, пришел и заявил о себе наш «нулевой» вариант реконструкции гостиницы со строительством фасада-подделки под неизвестно что, без глубоких проработок и обоснований.

Заодно следует подумать и о новом завершении здания бывшего германского посольства, созданного известным немецким архитектором П. Беренсом. Давно установленная там эмблема «Интуриста» по массе своей не соответствует фасаду, выходящему на площадь. Исчезла и масштабная перекличка с громадным собором. Пусть здесь останется эмблема «Интуриста» или иной символ гостеприимства нашего города, но тщательно выверенный по размеру и пропорциям.

Страсти вокруг разобранного здания бывшей гостиницы «Англетер» разгорелись настолько, что кое-кто уже счел необходимым искать виновных среди ответственных лиц. И нужно сказать, что поводов для этого было немало. Вначале недостаточная информированность широких кругов горожан, а затем и некоторая двусмысленность выступлений отдельных руководителей вызвали не очень компетентные толкования по существу вопроса. Все это привело к яростным спорам, резким выступлениям в печати, выявило множество острых проблем, продолжающих будоражить общественность.

Приведу выдержки из одного письма, поступившего наряду с другими в ЛГО ВООПИК. Его прислал старейший активист общества охраны памятников П. С. Червяков. «Снос здания гостиницы «Англетер» — не последнее мероприятие такого рода, если не будут пресечены причины подобного рода вандализма. Статья корреспондента «Известий» А. С. Ежелева обоснованно, но осторожно обвинила только некоторых должностных лиц Ленгорисполкома и его служб, до сих пор безнаказанно лишающих Ленинград характерных и ценных зданий охранной зоны... Из-за них Ленинград раз за разом лишается художественных интерьеров в старом жилом фонде, появляются в охранной зоне «белые вороны» (новоделы), медленно идет реставрация в пригородах».

Письмо злое, не допускающее компромиссов, но резкость можно простить, учтя, что она вызвана искренним беспокойством за судьбу архитектурного наследия нашего великого города. Подобных выступлений было немало, и они исходили от людей разного возраста. И наиболее отрадно, что история с «Англетером» всколыхнула всю общественность, и главное, молодое поколение ленинградцев. Это вселяет надежду, что эстафета борьбы за сохранение историко-культурного наследия города не будет прервана.

В апреле этого года Ленинградская организация Союза архитекторов РСФСР провела специальный пленум, на котором обсуждались предложения по реконструкции комплекса гостиницы «Астория». Но состоявшийся здесь обстоятельный разговор касался не столько конкретного проекта, сколько общих проблем охраны архитектурного наследия. Обсуждение выявило много нерешенных вопросов, неизбежно возникающих при ремонтно-реконструктивных работах в центре города. Один из них — установление охранных зон, зон регулирования застройки.

Начальник ГИОПа И. П. Саутов, объясняв юридическую правомочность согласования инспекцией сноса «Англетера», ссылался на отсутствие законодательного закрепления охранных зон Ленинграда. Конечно, в условиях, когда общественность требует от него строгой ответственности за совершенные дела, можно понять желание ухватиться за любую соломинку, тем более, если она давно уже припасена на всякий случай.

Припоминается широкое обсуждение проблемы охранных зон на пленуме ЛГО ВООПИК лет 15 тому назад. Тогда с удовлетворением рассуждали по поводу того, что охранные зоны — это тот щит, который как раз и поможет отражать сокрушительные удары по исторической среде города. Оставалось немного — завершить разработку проекта охранных зон и утвердить его.

И вот прошли годы. Естественно, кое-кто просто «забыл» о своих обещаниях. Но почему же сама инспекция не предпринимала активных действий, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки? Не спокойнее ли ей жить без этих зон? И как показал опыт «Англетера» — спокойнее. Ведь трудно предсказать, как разворачивались бы события на площади, если бы такие зоны оказались узаконенными…

Позволю сделать небольшое отступление в связи с этой темой. Год назад Общество охраны памятников обеспокоила судьба дома на Моховой улице, 8. Было решено разобрать его и на том же месте возвести новое здание производственного назначения. Обратились в жилищное управление Дзержинского района: как удалось получить разрешение на такое действие в охранной зоне, минуя всякое обсуждение?

В РЖУ удивились самой постановке вопроса. Мол, что там охранять — какое-то ветхое двухэтажное строеньице. А то, что это здание было построено еще в XVIII веке и внутри сохранило элементы декора того времени, мало кого трогало. Обратились в ГИОП, О намечаемых охранных зонах там кое-что слышали, но как на них ссылаться, если они находятся еще на какой-то засекреченной стадии подготовки?.. В том, что важное дело оказалось не доведенным до конца, виновато и Общество охраны памятников. Его руководство и актив обязаны были давно забить тревогу о завершении этой ответственной работы.

Но сам по себе градостроительный проект охранных зон, даже утвержденный и узаконенный, реального сдвига еще не принесет, особенно если будет храниться за семью печатями. Нужна широковещательная программа действий с указанием всего ценного и охраняемого, с определением принципиальных установок по отношению к исторической среде. Такой документ и должен стать надежным инструментом общественности в заботе о сохранении историко-культурного наследия. Это как раз и есть та первичная информация, о недостатке которой так много говорят в последнее время.

Не секрет, большинство архитекторов, когда речь заходит о реконструкции какого-либо здания, предлагает новое решение, в лучшем случае частично сохраняющее прежнюю структуру и облик фасадов. И это, на мой взгляд, естественно. Значительная часть зданий города на протяжении последних 100 — 150 лет неоднократно перестраивалась. И чаще всего обновление давало благотворные результаты.

Один пример. Переделка Коробовского адмиралтейства привела к созданию Захаровского шедевра. Значит, все дело в том, как осуществлять реконструкцию.

Выступая на пленуме, Ж. М. Вержбицкий отметил, что вопрос сохранять или нет сложившийся облик Исаакиевской площади и всего исторического центра, даже не возникает. Конечно же, сохранять! Но ведь ясно и другое. Нельзя навечно законсервировать старый город. Жизнь невольно заставляет вмешиваться в его структуру. Но кто же, как не архитекторы, призваны этим заниматься! Но для того, чтобы их деятельность не вызывала протеста, нужно возродить утраченную в последнее время градостроительную культуру современных зодчих. Им вновь должна быть привита тактичность в отношении к своим предшественникам, которая была свойственна мастерам прошлых поколений.

Автор проекта реконструкции всего гостиничного комплекса «Астории» А. И. Прибульский в качестве творческого кредо избрал максимально возможную реставрацию творения Ф. И. Лидваля и воссоздание внешнего облика «Англетера» по архивным материалам. Сохранение сложившейся, привычной глазу среды Исаакиевской площади — очевидно, самый безошибочный прием вмешательства в историческую застройку. С этой точки зрения разработанный проект можно признать вполне приемлемым.

А вот при его осуществлении могут возникнуть самые неожиданные осложнения. Об одной из таких опасностей говорил на пленуме ЛОСА РСФСР председатель правления Г. Н. Булдаков. Он напомнил о той тревоге, которая в 1950-е годы долгое время держала в напряжении общественность и специалистов в связи с обнаружившимися деформациями в Исаакиевском соборе. Речь шла о надежности свайного поля и фундаментов под собором. Специалисты пришли тогда к выводу, что собор сохранит свою прочность, если в структуре окружающих грунтов не будет происходить серьезных изменений. Сейчас они вполне возможны…

О том, что можно называть «уроками «Англетера"» сказано и написано уже много. Но точку ставить рано. Возникают все новые острые вопросы (частично затронутые и заметками архитекторов, публикуемыми в этом номере).

В разноголосице взглядов и мнений, звучащих с трибун и в «кулуарах» обсуждений, четко просматриваются две противоположные позиции. Одна из них выражает протест против сноса старого здания, ставшего привычным для ленинградцев и связанного в их сознании с именем Есенина. Другая сводится к формуле «Все было сделано правильно». Сторонники этих точек зрения недовольны и методами действий оппонентов. Для тех, кто привык принимать решения B тиши, служебных кабинетов, уличная манифестация вообще показалась возмутительной выходкой.

Но оказалось, что многие представления устарели. Пришла пора перестраивать свое сознание. Пришлось понять, что надо учиться жить в условиях расширяющейся демократии.

Теперь уже никто впрямую не призывает осудить действия молодежи, возглавившей движение за спасение «Англетера». Все ратуют за то, чтобы работать» с нею, что нередко означает — образумить ее, поотечески предостеречь от юношеского максимализма. Обидно только, что умудренные житейским опытом маститые воспитатели в своих нотациях сами прибегают к явным передержкам.

Кто взялся нас учить?! Посмотрите на того-то и того-то. Это же крикуны, которые просто баламутят воду, не зная толком, чего хотят...

Правильно. Есть и такие. Но зачем же мазать дегтем всех подряд? Помыслы же большинства защитников «Англетера» ясны и чисты: бороться за сохранение историко-культурного наследия.

Это «Англетер» — наследие? Рухлядь! Никакой архитектурной ценности! Ах, здесь останавливался и умер Есенин? Да не умер — повесился!..

И наотмашь по памяти поэта, хлесткое, как пощечина — «самоубийца»! С пафосом произносятся с трибуны стихи Маяковского, призванного в «союзники»: «Прекратите! Бросьте! Вы в своем уме ли?..» Цитирующего нисколько не смущал тот факт, что и Маяковский поставил «точку пули в своем конце». Так сказать, ушел из жизни не самым достойным образом. И летят рикошетом комья грязи и в него, и в Марину Цветаеву, и в Александра Фадеева...

Вот ведь какой «воспитательный» момент получается. Вот как легко и просто единым махом перечеркнуть и глубочайшую личную трагедию народных певцов, и невосполнимые национальные утраты. И все для того, чтобы оправдать разрушения, наносимые городу...

Сейчас трудно спорить со специалистами, утверждающими, что здание «Англетера» разваливалось само собой.

Дополнительной экспертизы уже не проведешь. Но вот что настораживает: еще не был готов проект (к началу мая авторский коллектив не смог предоставить для публикации в журнале ни планов, ни разреза, ни рисунков — только схематичный чертеж фасада)? 1 апреля Министерство культуры РСФСР рассмотрело лишь проектное предложение, признав его «единственно обоснованным», а здание-то уже 15 марта, почти за месяц до того, было взорвано.

Поторопились! И хуже всего, что сделали это на глазах обеспокоенных ленинградцев и после заверений об отмене сноса... Да из-за чего сыр-бор? — слышатся опять голоса из кабинетов. — Рядовое, ничем не примечательное строение... Невелика потеря!

А ведь не в одном «Англетере» дело. Может быть, не так взволновала бы ленинградцев его судьба, не будь его снос очередным в длинном ряду.

...Висит на здании Куйбышевского райисполкома мемориальная доска, на которой написано: «В этом доме в 1842- 1846 гг. жил Виссарион Григорьевич Белинский». Неправда. В этом доме, построенном после Великой Отечественной войны, Белинский не жил. Он жил во флигеле другого, стоявшего на этом месте прежде. Но тот дом осенью 1941 года был почти полностью разрушен фашистской бомбой. Вот и пришлось создавать новый.

Памятная доска могла бы быть установлена и на Невском, 27. Известно, что в этом здании жил А. Н. Воронихин, руководивший строительством Казанского собора. Только опять-таки не в этом. Исторический дом снесли — и возвели заново. Правда, в прежнем виде, с некоторыми уточнениями. Таков был приговор и замысел специалистов Ленжил-проекта. Их же стараниями возникли «новые старые» дома на площади Труда, на Садовой улице, на набережной Фом-танки...

В мирное время, от прокладки линии метрополитена, пострадал портик Руска. Ну и что? Разобрали, построили опять. Стоит, как новенький. Какая разница, что не совсем на том же месте, что никуда теперь не ведет, что проект вторично осуществлен в XX веке? Теперь сохраняем памятник зодчества.

Странно, что инициаторами и проповедниками новоделов и муляжей выступают многие современные архитекторы. У них в ходу такие афоризмы, как: «Город — живой организм», «Здания умирают, как люди». Выдвинут даже лозунг: «Разрушение во имя созидания».

Ради концертного зала «Октябрьский» снесено произведение выдающегося архитектора XlX-века Р. И. Кузьмина. Во имя гостиницы «Ленинград» пожертвовали свидетелем славной истории нашего города — Пироговским музеем. Даже здания, связанные с именем В.И. Ленина, не пощадили — казармы Измайловского полка, где выступал Владимир Ильич, помешали новому корпусу Ленинградского механического института. Протесты ленинградцев не были приняты во внимание. Только вмешательство Министерства культуры РСФСР помогло сохранить... уцелевшую часть здания по Измайловскому проспекту. А во имя чего разрушены Путевой дворец, Ф.-Б. Растрелли. дача А. Н. Воронихина, дом, где жил И. Е. Старов? По «градостроительным соображениям» взорвано важное композиционное звено набережной (архитектор М. А. Щурупов) — а радужных преобразований здесь так и не видно. Иные причины привели к сносу здания, которое предположительно — связывалось с именем Ф.-Б. Растрелли, на площади Мира (бывшей Сенной) Да только зодчие в течение десятилетий не могут создать нового акцента, который сцементировал бы рассыпавшуюся застройку...

Часто, слишком часто до созидания еще очень далеко, а здания рушат. Зияет город провалами. Пустырь вместо дома на Литейном, 15 (еще один Ленинский адрес), пустыри на Моховой, на Таврической, на проспекте Майорова, в Кузнечном переулке.

Нет, не спешат архитекторы с разработкой проектов новых шедевров, способных «вписаться», «достойно подхватить эстафету», «выразить эпоху». А старые здания между тем разрушают. И тогда, когда экспертиза инженерной реставрации НТО Стройиндустрии свидетельствует о еще достаточней прочности конструкций, и тогда, когда Общество охраны памятников составляет протестующие письма.

К сожалению, не привести здесь полного списка всех погубленных зданий. А надо бы! Полезно было бы размножить его и повесить на стенах кабинетов всех лиц, ответственных за сохранение облика города. Тогда не задавались бы они вопросом: ну что так нервничают ленинградцы из-за каждого «пустяка».

Нет, не нервничают, а возмущаются. Нельзя не видеть, что в общественном сознании произошел перелом. Трудно не заметить, что судьба города начинает беспокоить самые широкие слои населения. Наиболее активными и непримиримыми оказались молодые — и это симптоматично! Они тормошат нашу совесть, побуждают отрешиться от прежнего благодушия и безучастности.

В системе охраны памятников истории и культуры в нашем городе на самом деле нужна перестройка. Причем коренная. Вот это и будет усвоением уроков «Англетера», а отнюдь не «восстановление» его фасада в никогда не существовавшем виде.

Весьма примечателен факт, отмеченный Тареевым – с площади уже давно была выметена вся пыль, остававшаяся от строительного мусора разрушенного Англетера, а команда Прибульского все еще не могла продемонстрировать публике проект новой гостиницы. На первый взгляд вырисовывалась картина уж больно масштабной безответственности, и даже злонамеренной аферы, случившейся сразу во всех штабах ленинградского строительного фронта: снос – это уже акт строительства, а к строительным мероприятиям нельзя было приступить без разрешения на строительство, которое давалось на основании согласованного на всех этажах проекта. Тем более для такого проекта! Если бы действительно подтвердилось, что началу строительства не предшествовала выдача разрешения на строительство, мы сегодня плакали бы по судьбе не столько Ангетера, сколько тех, кого назначили бы стрелочниками его сноса.

Но к счастью для них дела в действительности обстояли не так. Проект гостиницы был выполнен еще задолго до сноса Ангетера. Мне довелось видеть его. Это был типичный концентрат идеалов архитектуры конца 70-х годов, а сводились они к навязчивой пропаганде ненавязчивой красоты простых индустриальных конструкций. В этом сером параллелепипеде имел место и свой архитектурный «акцент» — некий, торчащий из него объем какого-то сооружения (в памяти осталось впечатление, будто это машинное отделение лифта, хотя может быть и что-то иное, но подобное.) и вокруг него веселая группа подхватывающих это движение вверх труб. Видимо, в лучах случившегося скандала предпочли про этот проект «забыть», и все сделать «как было», то есть «воссоздать». Поэтому и пришлось срочно стругать новый проект. Следует сказать, что воссоздание оказалось каким-то странным: вместо штукатурки поверхность стены отделали каменной крошкой, какими-то блестками… Получилась какая-то картонная декорация. Впрочем, и настоящая штукатурка не исправила бы этот эффект.

Сегодня 29.05.02 узнал историю, которая вклинилась между начальным архитектурным решением и реализованным. Рассказал Позднухов А. В. Новый проект уже был готов и прошел все согласования. Готовили документы на начало строительных работ. И вдруг этот проект попадает на глаза Позднухову и тот обнаруживает, что он предполагает воссоздание исторического облика фасада здания из… панелей. Хороших, финских, но… панелей. Оштукатуренных с «примороженным» архитектурным декором. Мыслимо ли? Бежит к Поленову, тогда вроде начальнику ГИОП, показывает. Оба недоумевают. Решают, пока не поздно, бежать к Соколову. Тот, как только увидел, бросился к «стоп-крану». Теперь на площади стоит вполне кирпичное здание. Спасибо и на том.