Нынешним летом в редакцию на мое имя пришло письмо. Отправлено оно было, как свидетельствует адрес на конверте, из Санкт-Петербурга в Санкт-Петербург. Послание — нетрудно догадаться — не из позапрошлого века. Его содержание вполне современно. Привожу текст письма полностью, сохраняя авторскую стилистику.

Группа ЭРА (экологии рядовой архитектуры.— В. Т.) заявляет решительный протест в связи с вынашиваемыми уже более 3 лет проектами уничтожения инфраструктуры квартала, ограниченного Владимирским пр., Невским пр., Николаевской ул. (Марата) и Стремянной ул. со сносом большей части дворовых флигелей составляющих его зданий.

Проекты строительства пассажей с гигантскими универмагами-гостиницами в створах Дмитровского и Поварского пер. с выходом на Невский пр. подробно известны с марта 1986 года. Аргументация русских вдохновителей этих проектов, изложенная в № 3 журнала «ЛП» на стр. 23 — 25, являлась столь редкостно надуманной и несостоятельной как с архитектурной, так и с социальной точек зрения, что сами проекты (выбрасывание миллионов на ветер) никто всерьез не воспринимал.

Однако в начале июня с. г. заместитель председателя ИК ЛГС Большаков, выступая по местному телевидению, опубликовал факт заключения негласной сделки с австрийским подрядчиком на строительство Дмитровского пассажа и заверил, что на очереди — Поварской пассаж.

Выполнение этих двух проектов приведет к катастрофической деградации квартала вследствие полной его деструкции, разрушению корпусов домов 57 по Невскому пр. и 8 по Стремянной ул. (Дмитровский пассаж), домов 63 по Невскому пр. и 16 по Стремянной ул. (Поварской пассаж), зданий на соседних участках; т. е. фактически на огромной территории участков 55 — 65 по Невскому пр. и 6 — 18 по Стремянной ул.

Новые рецидивы авантюрной гигантомании Главархитектуры, бешеное родео этого слона в хрустальном музее Старого Города — не что иное, как логическое продолжение таких афер, как «Дамба», «Лисий Нос», и стирания с лица земли целых населенных пунктов с богатейшей историей, например, села Рыбацкого, дер. Бугорки, дер. Коломяги.

Свое решительное «Нет!» антинародной городской политике Ходырева-Соколова-Пиотровского петербуржцы скажут на предстоящих выборах, в чем уже давно никто не сомневается. Но мы не вправе ждать отставки этих лиц и замены их действительными слугами народа, спокойно взирая на лавинообразное уничтожение нашего родного Города.

Мы требуем немедленно разрыва преступных сделок, заключенных в тайне от общественности, и привлечения их непосредственных участников и вдохновителей с русской стороны к строжайшей ответственности.

Это разоблачительное послание размножено в нескольких копиях и, видимо, разослано «согласно рассылочному листу». В моем экземпляре этот лист отсутствует, но зато содержится обращение (на английском языке) к незнакомому мне мистеру де Лео с просьбой «помочь в нашей борьбе против уничтожения старого Санкт-Петербурга, возможно путем определенного дипломатического давления на русских, подписавших эти контракты. Мы уже отчаялись добиться выполнения воли нашего народа организациями, перечисленными в рассылочном листе».

Для англоязычных читателей в примечаниях указаны должности В. Я. Ходырева, С. И. Соколова и Б. Б. Пиотровского — разумеется, они представлены как руководители санкт-петербургских органов власти и общественных организаций (последнее относится к академику Б. Б. Пиотровскому, директору Эрмитажа, который возглавляет также Ленинградское городское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры).

Таким образом, письмо не носит личного характера. В то же время оно имеет непосредственное отношение ко мне как к автору упоминаемой в нем статьи («Новые пассажи в старых домах». «ЛП», 1986, № 3). Поскольку меня в связи с этим можно причислить к «русским вдохновителям» или по крайней мере к популяризаторам проекта, считаю возможным ответить Алексею Козеву на страницах журнала.

Уважаемый Алексей!

Начну с того, что я всей душой поддерживаю пафос вашей группы, выступающей за сохранение в историческом центре нашего города (бывшем Петербурге) не только памятников истории и культуры, но и так называемой рядовой застройки. В журнале, думаю, с достаточной настойчивостью подчеркивалась мысль, что нам необходимо беречь и старые здания, и планировочную структуру Петербурга, которая сама, в целом, является памятником градостроительного искусства. Это и моя позиция.

И уж, конечно, я готов вместе с вами решительно протестовать против «авантюрной гигантомании», «антинародной политики», «лавинообразного уничтожения старого города», тем более — против «преступных сделок». В последнем случае вообще надо немедленно подключать следователя по особо важным делам.

Вот только одна заковыка: где же факты, подтверждающие столь страшные обвинения? Относится ли к ним намерение устроить новые пассажи на Невском проспекте? Здесь наши оценки прямо противоположны. Но не будем вдаваться в личную полемику, дадим читателям журнала возможность самим судить о существе дела.

Вообще-то мне казалось, что изложение замысла архитекторов, опубликованное три с половиной года назад, давало достаточную информацию для того, чтобы горожане могли составить свое мнение о пользе или вреде обсуждаемой идеи. Однако возмущенных откликов не последовало. Вы, Алексей, объясняете это тем, что проекты (а это были лишь проектные предложения) тогда «никто всерьез не воспринимал». Но год спустя в той же «Ленинградской панораме» (№ 5 за 1987 год) под названием «Новым пассажам — быть!» появилось сообщение о решении исполкома Ленсовета провести проектно-изыскательские работы для реконструкции участков домов №№ 57 и 63 по Невскому проспекту с устройством в них пешеходных пассажей. Уж тогда-то нужно было понять, что это — всерьез. Но и на этот раз никаких протестов не последовало. Впрочем, может быть, «петербуржцы» попросту не читают журнал, поскольку он не называется «Санкт-Петербургская панорама»?

В чем же заключалась первоначальная идея? В том, чтобы устроить в квартале 220 по Невскому проспекту (между Владимирским и улицей Марата) два пассажа. А что такое — пассаж? Заглянем в словарь. Французское слово passage буквально означает проход. То же написание и тот же смысл оно имеет и в английском языке: проход, проезд, переход. Да, в западноевропейских и в отечественных зданиях -пассажах этот проход обрастал с обеих сторон лавками, впрочем, совсем не гигантскими. И, кстати, в петербургском «Пассаже» (на Невском, 48) торговая функция была отнюдь не всеохватывающей. Магазины занимали только два первых яруса. А кроме них «здесь было несколько кофеен и рестораций, любителей зрелищ ждали «кукольная комедия», анатомический театр, кабинет восковых фигур. По воскресеньям в «Пассаже» играл оркестр. Со стороны Итальянской улицы был построен большой концертный зал, где пели цыгане, выступали фокусники, а после стали устраивать общедоступные лекции и литературные чтения». (Чеснокова А. Н. Невский проспект. Л., 1985, с. 50.)

А вот со сквозным проходом дело здесь обстояло хуже: им почти никто не пользовался, поскольку совсем рядом была Большая Садовая улица. По этому поводу газета «Северная пчела» писала (цитирую по названной книге): «Через парижские пассажи люди проходят из одной части города в другую, сокращая путь... В наш пассаж, напротив, едут и идут нарочно со всех частей города, входят в одну дверь и выходят из той же двери».

В проектных предложениях по кварталу 220, о которых идет речь, задача организации сквозных проходов — одна из главнейших. Особенно для «Дмитровского пассажа». Новая пешеходная трасса, удобно связывающая Невский проспект со станцией метро «Владимирская», с Кузнечным рынком, музеем Ф. М. Достоевского, помогла бы оттянуть с Невского и Владимирского проспектов часть прохожих. Разумеется, чтобы этот путь не представлял собой унылый глухой коридор, куда и заходить-то не хочется, его нужно сопроводить магазинами, кофейнями и вообще «дверьми», гостеприимно открытыми для всех горожан. Даже в совокупности они не составят гигантского «супермаркета», чуждого петербургскому духу.

Правда, в «Поварском пассаже» предполагался довольно большой универмаг — на три этажа. Не вызовет ли он еще большую перегрузку Невского заезжими покупателями? Не вдаваясь в детали, хочу отметить, что путешествия жителей и гостей города за покупками обусловлены не количеством и размерами магазинов, а дефицитом товаров, в поисках которых и приходится объезжать все универмаги, где бы они ни были расположены — в центре или на периферии. Ограничив же их число на Невском, «транзитников» оттуда все равно не уберешь, только заставишь их больше слоняться по улицам.

Впрочем, о составе «Поварского пассажа», о его уместности или неприемлемости еще есть время порассуждать.

Первоначальные предложения еще не превратились ни в конкретный проект, ни в программу действий. Поговорим о «Дмитровском», ибо там и впрямь уже открылась реальная возможность осуществления замысла, что, по Вашему мнению, приведет к началу «катастрофической деградации квартала вследствие полной его деструкции».

Прежде всего напомним читателям, о каком участке идет речь. На Невском проспекте это дом № 57 — гостиница «Балтийская». Кстати, в Петербурге здание выглядело иначе. До революции оно перестраивалось трижды — в 1906, 1910 и в 1913 годах. Сначала, как сообщает адресная книга за 1894 год, в нем находилось ремесленное училище цесаревича Николая Александровича. Размещались здесь и магазины — музыкальных инструментов, церковного облачения, молочные, мясные и зеленные лавки. На рубеже веков в здании была оборудована гостиница под названием «Гермес». (В греческой мифологии Гермес — покровитель путников.) В 1949 году дом был снова перестроен, и значительно: в нем появилось еще два этажа.

Далее в глубь участка, вдоль и поперек дворов различных размеров и конфигурации идут жилые корпуса. Когда-то дворы эти были проходными (петербургская традиция!), но тесно налепленные поперечные флигели перегородили сквозной путь, обособив дом № 8 по Стремянной улице. На его лицевом фасаде висит мемориальная доска, сообщающая, что здесь жил известный петербургский актер В. В. Самойлов.

Так вот: никто и никогда не помышлял о том, чтобы снести, разрушить или изуродовать корпуса, выходящие на Невский проспект и Стремянную улицу. Предполагалось сохранить и дворовые корпуса — разумеется, в пределах допустимого (для нормального существования их жителей). Гостиницу и ресторан намечалось расширить, повысив уровень их комфорта.

Квартир в жилых домах, конечно, стало бы меньше, но зато более удобных. В бывшей квартире В. В. Самойлова предлагалось создать филиал Театрального музея со зрительным залом.

Сам «пассаж» (проход с сопутствующими ему магазинами и кафе) занял бы перекрытое пространство дворов, их нижний уровень, загроможденный ныне тарой и зловонными мусорными бачками. Да, глухой поперечный флигель пришлось бы «проломить» — но об этом чуть дальше. Основная же структура участка оставалась нетронутой.

Таков был замысел, о котором «Ленинградская панорама» рассказала уже давно и против которого ваша группа так ополчилась сегодня.

Правда, сомнения были и у авторов предложения. Их волновал вопрос: какая строительная организация смогла бы воплотить задуманное в жизнь, обеспечив высокое качество и не прибегая к разрушительным методам?

И вот тут мы вплотную подходим к «преступной сделке». Да, переговоры с инофирмами были. В результате на основе гостиницы «Балтийская» и австрийского концерна ABV образовано совместное предприятие «Гермес», зарегистрированное Министерством внешнеэкономических связей и Министерством финансов СССР. Его генеральным директором стала Алла Владимировна Михайлова — директор гостиницы. Подобные советско-австрийские предприятия уже действуют в Тбилиси и Новгороде, организуются в Москве, Самарканде, Риге. Их силами создается целая сеть комфортабельных гостиниц.

И в Ленинграде основное намерение предприятия — превратить нынешнюю «Балтийскую» в первоклассный отель. При этом австрийская сторона берется выполнить работы на всем участке. Какие именно? Их содержание сейчас (когда пишутся эти строки) уточняется. Ведь первоначальное предложение — не рабочий документ. Проекта как такового еще нет. Его предстоит разработать и, конечно, обсудить на градостроительном совете и утвердить в Ленгорисполкоме.

Что же ляжет в основу проекта? Непременным условием (и для строителей тоже) остается сохранение лицевых корпусов, выходящих на Невский проспект и на Стремянную улицу. Это касается не только фасадов, но и основной структуры объемов. В доме на Стремянной, как и предполагалось, будет воссоздана историческая планировка квартиры Самойловых.

К внутренним и междворовым корпусам требования менее строгие. По предварительным сведениям, австрийские строители намереваются их разобрать (вот оно — разрушение!) и возвести заново с «прорывом» для пассажа и ликвидацией всех щелей и закоулков, делающих выходящие в них квартиры непригодными для проживания.

Впрочем, по новым наметкам гостиница (ей хотят вернуть петербургское название — «Гермес») расширится еще больше — до 500 — 600 мест — и окончательно вытеснит жилье на этом участке. Более того, она займет и соседний дом по Стремянной— № 6. Здание несколько пострадает: его небольшую часть намечается разобрать, чтобы облегчить заезд автотранспорта. Это, конечно, жертва, которую потребует предстоящая реконструкция, как и то, что 386 жителям всех трех домов и обитателям детского сада придется покинуть насиженные места.

Чем же компенсируются потери? Австрийская сторона берется в первую очередь и очень быстро — не позднее первого квартала 1991 года — построить жилой дом на 240—270 квартир, что с лихвой перекроет потребности переселяемых семей. Для него отведено место на пересечении проспектов Ленинского и Маршала Жукова. Индивидуальный проект разрабатывают ленинградцы — опытные архитекторы ЛенНИИжилпроекта, но с учетом возможностей австрийских партнеров.

Сантехническое и лифтовое оборудование, столярные изделия будут импортные. В первом этаже предусматриваются магазины и ателье.

Зарубежные специалисты возьмут на себя и оснащение детского сада, для которого подыскивается помещение в том же Куйбышевском районе.

Лишь после расселения всех трех домов начнется реконструкция и расширение гостиницы, устройство пассажа. Причем, все работы, даже подземные (инженерные сети, загрузочные пути, гараж на 26 легковых автомашин), не представляют опасности для сохраняемых зданий. Надо сказать, что строительно-туристский концерн ABV имеет большой опыт бережного преобразования старых зданий уже в нескольких городах Европы.

На каких же условиях австрийская сторона берется выполнить весь объем работ? Ее доля вклада и соответственно прибыли составит 10 процентов. Девять десятых прибыли ленинградским партнерам — это хорошо. А затраты? Не велики ли они? Откуда возьмутся средства? Не забудем, что в сумму нашего вклада входит стоимость самой гостиницы и земли, на которой она расположена. 2,5 миллиона рублей выделило Управление гостиниц.

Ожидаемая прибыль — 11—12 миллионов инвалютных рублей в год. 40 процентов этих поступлений отчисляется городу. Но гостиница не предназначена только для иностранцев, в ней смогут жить и наши соотечественники. А магазины и кафе в пассаже будут торговать преимущественно на советские рубли.

Австрийская сторона берет на себя также заботу о приглашении гостей, организует обучение персонала. Безукоризненное обслуживание в дополнение к качеству оборудования и позволят отелю «Гермес» на «пол-очка» превзойти высший мировой стандарт, обозначаемый пятью звездочками.

Соглашение действует до 2005 года. После истечения этого срока советская сторона вправе возобновить контракт или не продлевать его. Так что ни о какой «продаже» или «кабале» здесь речь не идет.

Не буду делать из сказанного категорических выводов. Пусть читатели сами сопоставят потери и приобретения, к которым может привести осуществление «авантюрного» замысла.

Но представьте себе, Алексей, что Ваш протест возымеет действие и «преступная сделка» будет расторгнута. Наивно полагать, что все здания на участке останутся на века в их сегодняшнем состоянии. Никто не помешает гостинице (да и бессмысленно это делать) совершенствоваться, реконструируя свои помещения. А жилые корпуса? Вы посмотрите, в каких запущенных коммуналках там живут люди! В некоторых дворовых шахтах даже кошкам негде развернуться... Частично это видно на наших снимках.

Ремонт этих домов неизбежен. И не какой-нибудь, а комплексный, капитальный. Вы же знаете, что это значит. Полетят все междуэтажные перекрытия, а во дворах строительный кран проделает себе такой «пассаж», что от милой Вашему сердцу внутриквартальной структуры ничего не останется.

На этом можно было бы и закончить, но не могу удержаться от некоторых размышлений более общего характера. Ваш протест, Алексей, против пассажей на Невском — не единичное явление. В городе (да и в стране) сейчас сложилась парадоксальная ситуация. Мы только-только начали понемногу освобождаться от бесчисленных официальных «табу», буквально по рукам и ногам сковывавших творческую мысль, общественную инициативу, деятельность не по инструкциям, как тут же на смену запретам «сверху» горой встали запреты «снизу». Конечно, прекрасно, что мы, «простые люди», в особо важных ситуациях можем сказать свое решительное «нет!». Надо только радоваться тому, что был предотвращен поворот северных рек. Справедливы протесты против бессмысленного «покорения природы», разрушения культурных ценностей, бездумной растраты народных денег, строительства заводов-отравителей.

Но если бы дело ограничивалось только этим! Мы постоянно слышим и видим (на телеэкране), как жители города или какой-то его части ожесточенно сражаются и с весьма нужными им же объектами — больницами, гаражами и т. д. Да, во многих случаях для этого есть определенные резоны. Но настораживает то, что почти любое решение с ходу и без разбора принимается в штыки, что растет глухая стена отчуждения между «творцами» и «потребителями». И вина в том — обоюдная. Вот Вы, Алексей, упоминаете о пресловутом комплексе в Лисьем Носу, относя его к самым зловредным идеям. Возможно. А народный депутат СССР профессор А. А. Денисов считает, что ленинградцы остались с носом, отвергнув прекрасный шанс. Допускаю и это. Но уверенным быть не могу ни в том, ни в другом. Почему? Да потому что все оценки строятся только на догадках. Ни авторы этой идеи (как выяснилось, весьма давней), ни ее «вдохновители» не удосужились заблаговременно и внятно объяснить ее смысл ленинградцам, обсудить с ними, не сваливая в кучу, несколько вопросов: нужны ли городу культурно-развлекательные центры, какие, где, надо ли привлекать к их строительству и эксплуатации иностранные фирмы и на каких условиях. Возможно, в результате был бы найден всех устраивающий вариант.

А к чему привела игра в молчанку? К протестам, основанным на слухах. Сам был свидетелем массовой сцены у станции метро «Электросила» с таким повторяющимся диалогом:

И впрямь — возмутительно. Если речь идет о продаже — я тоже против. А если о культурно-развлекательном центре? И не, сверхгигантском? И не обязательно в Лисьем Носу? И не в подарок иностранцам? Увы, все эти вопросы так и повисли в воздухе. И даже сейчас, когда деловое партнерство, видимо, не состоялось, не появилось официального сообщения — по какой причине это произошло, что мы спасли или, напротив, потеряли.

Так что если власти получили щелчок по носу, то винить они должны в первую очередь себя. Секретность, скрытность — застарелая болезнь административно-командной системы. А всякие недомолвки вызывают только подозрительность. И, похоже, она сегодня распространяется на всё и вся. Когда проектанты молчат, протестанты кричат. А в крике истина не рождается.

Я — за право народа объявлять вето на проекты и решения, противоречащие его жизненным интересам. По таким вопросам уже предполагается проводить референдумы — общесоюзные или местные. Правда, закон о них еще не принят, и пока можно только гадать, каким будет механизм всенародного опроса. Поделюсь и своими соображениями на этот счет.

Нельзя допустить, чтобы референдумы превращались в скоропалительное и неподготовленное всеобщее голосование «за» или «против». Есть такое выражение: «вынести на суд общественности». Сравнение с судом мне кажется весьма плодотворным. И в случае опроса, на мой взгляд, должно проводиться сначала тщательное расследование существа вопроса,— очень точно и определенно сформулированного. Затем можно приступить к гласному слушанию сторон — как «обвинителей», так и «защитников», которые обязаны представить убедительные факты и аргументы, обосновывающие их позицию. Все материалы, конечно, должны быть опубликованы в массовой печати. И только после того, как все доводы будут исчерпаны, можно передать «дело» на решение «присяжных» (народа), которые и вынесут свой окончательный приговор.

Недооценка такого подготовительного периода может привести к очень серьезным ошибкам.

Мнение жителей необходимо учитывать и в менее сложных случаях. Но базироваться оно, это мнение, должно на полной и точной информации, на знании, а не на слухах. Без такой основы разумные и правомерные запреты превращаются в неудержимую волну поголовной и безапелляционной запретиловки.

Не на этой ли волне возник и Ваш протест против пассажей на Невском?